Круг: представляет среднее число чемпионов, родившихся с Марсом в секторах суточного движения

ся Эдди Меркс, которого считают одним из самых великих велогонщиков всех времен. Его известность такова, что американских журналистов посылали на дороги, по которым проходили гонки «Тур де Франс», специально для того, чтобы они описывали малейшие движения неотразимого чемпиона. Он представляет собою воплощение все того же типа 126 чемпиона с железным характером. Вот его портрет, взятый из книги Леона Зитрона «Меркс, или Яростное желание победить»., Само название книги уже заключает в себе программу, заложенную в характер. Отметим, что Меркс родился в Бельгии, в Меенсель- Кьезегене, 17 июня 1945 года в 11 часов, когда Марс только что прошел кульминацию.

Как объяснить это ошеломляющее превосходство? Конечно, есть талант, подаренный Природой, есть серьезные тренировки, есть почти сверхчеловеческая воля... Меркс выигрывает благодаря своей энергии и благодаря способности в течение долгого времени предпринимать дикие усилия... Меркс признавался: «Перед гонкой я всегда говорю себе, что постараюсь выгадать время, придержу темп, но потом это становится сильнее меня, я должен мчаться...» Меркс, разумеется, сегодня намного превосходит всех, он делает почти все, что хочет, и до сих пор его организм был достаточно мощен, чтобы сопротивляться чрезмерному расходованию энергии, которое спортсмен этому организму навязывает. Но надолго ли его хватит? На это Меркс отвечает: «Я даже не задаю себе такого вопроса. Я хочу, чтобы моя карьера была во всех отношениях исключительной. Если цена, которую я должен заплатить за это, заключается в том, что карьера окажется короткой, я приму это как должное». Меркс, или яростное желание победить...

ЧЕМПИОНЫ СО СЛАБЫМ ХАРАКТЕРОМ

Некоторые из чемпионов отнюдь не удостаивались столь лестных характеристик, как при

веденные выше: «настойчивый, упорный, активный...» Специалисты, описывая их в биографиях, наделяли прямо противоположными чертами: «боязливый, вялый, мечтательный...» Приведем в пример велогонщика Армана Бланшон- не, родившегося 23 декабря 1903 года в полдень в Грипе (департамент Алье), спортсмена, который, как мы сейчас увидим, по темпераменту был весьма далек от Эдди Меркса.

«Его называли «феноменом», и эта характеристика отнюдь не содержала в себе преувеличения. Бланшонне, на самом деле, обладал абсолютно экстраординарными физическими и физиологическими данными, которые позволяли ему с озадачивающей легкостью добиваться высоких спортивных достижений. К сожалению, этот атлет, так богато одаренный от природы, испытывал ужас перед необходимостью постоянных усилий, не мог заставить себя как следует тренироваться и не сделал той карьеры, какую от него ожидали» (Раймон Юттье).

«Вялый «феномен», «красавчик Арман» обожал гонки... в особенности — за женщинами. Он был полон бесконечной нежности по отношению к прекрасному полу. Это не запрещено, но когда надо крутить педали, вовсе не показано. Расслабленный от природы, он вел себя беспечно. Никогда не нервничал... У него был феноменальный организм, невероятные легкие, отличное сердце. Ах! Если бы только Бланшонне умел принуждать себя к постоянным тренировкам, сколько он сумел бы сделать! Красивому, любезному, апатичному Бланшонне компания «Опель» предложила 100 тысяч франков за попытку побить существующий рекорд. У него не хватило мужества попробовать» (Ж. Берретро).

ПОРТРЕТ ЧЕМПИОНА СО СЛАБЫМ ХАРАКТЕРОМ

Любезный, приятный, милый, лишенный индивидуальности, безликий, озабоченный, тревожный, выдумщик, «артист», благоразумный, трогательный, внимательный, предупредительный, несмелый, добрый, часто недовольный, ворчун, слишком спокойный, капризный, очаровательный, обаятельный, вежливый, учтивый, закомплексованный, понимающий, способный посоветовать, утешить, боязливый, растерянный, упавший духом, деликатный, тактичный, восприимчивый, впечатлительный, порядочный, подавленный, угнетенный, разочарованный, развязный, беззастенчивый, дилетант, дипломатичный, покорный, мягкий, послушный, податливый, нежный, ласковый, неспособный на усилия, мало тренированный, уклоняющийся от ответа, с прекрасным характером, слабый, фантазер, тонкий, чуткий, проницательный, лукавый, удачливый, везучий, человечный, доброго нрава, способный остаться незамеченным, неумелый, бездарный, непоследовательный, противоречивый, 'нерешительный, вялый, апатичный, снисходительный, беспокойный, беззаботный, непостоянный, невоздержанный, распущенный, с хорошей интуицией, непунктуальный, работающий неравномерно, лишенный самообладания, хитрый, с хорошими манерами, благовоспитанный, меломан, мирный, благодушный, пацифист, ленивый, опасливый, робкий, философ, живописного вида, невозмутимый, миролюбивый, поэт, уравновешенный, ровный, здравомыслящий, услужливый, располагающий к себе, осторожный, с приятным, ласковым взглядом, мечтательный, коварный, умный, скромный, сдержанный, обходительный, умеющий жить, чувствительный, чувственный, сентиментальный, несерьезный, малоактивный, застенчивый, трусливый, неработоспособный, обожающий семейный очаг, уязвимый.

ОБРАЗ ПРОТИВОПОЛОЖНОГО «МАРСИАНСКОМУ» ТЕМПЕРАМЕНТА

Чемпионы, которые обладают хотя бы одной чертой из этого списка, менее «марси- 130 ане», чем другие. Это — еще раз — и требовалось доказать. Результат, отображенный на рис. 7, абсолютно ясен: чемпионы «со слабым характером» рождались в период прохождения Марса через горизонт или через кульминацию гораздо реже, чем чемпионы «с железным характером». Следовательно, список черт характера «чемпионов со слабым характером» представляет собою образ противоположного «марсианскому» темперамента. Это интересное доказательство а contrario²⁶ взаимоотношений, которые существуют между чертами характера человека и положением Марса в момент его рождения.

Сказанное выше к тому же раскрывает нам и психологию спортсменов. Именно серьезная разница в характерах разделяет тех, кто добивается больших успехов, от тех, кто серьезными достижениями не отличается. Те, кто «хочет многого», многого и добиваются при прочих равных условиях. Тут надо вспомнить, о чем мы говорили в предыдущей главе: связь между спортсменом и марсианской тенденцией оказывается особенно тесной, когда речь заходит об «асах», олимпийских чемпионах, рекордсменах мировых первенств. Она плохо заметна, если имеются в виду другие спортсмены. «Компания «Опель» предложила 100 тысяч франков Бланшонне за попытку побить существующий рекорд. Ему не хватило мужества попробовать». Ах! Если бы такое же предложение было сделано Эдди Мерксу! Но Бланшонне не родился, как Меркс, после прохождения Марса через меридиан.

Специалисты в области психологии подтверждают связь между чертами характера спортсмена и его спортивными достижениями. Уильям Ф. Штауб, адъюнкт-профессор физического воспитания Итака-колледжа в Нью- Йорке, изучал черты личности футболистов в связи с количеством забитых каждым из них голов. Он пользовался при этом чрезвычайно известным вопросником, разработанным Кат- телем. Результат: игроки, имевшие отношение к командам самого высокого класса, значительно чаще бывали «резкими», «жесткими», «прямыми», «бойкими», «уверенными в себе» и так далее, чем «чувствительными», «рефлексирующими», «боязливыми».

Позволим себе привести в последний раз цифры: процент вероятности перехода Марса через горизонт или меридиан вдвое выше при рождении чемпионов с железным характером, чем был бы при рождении господина Первого Встречного (64 процента вместо 33 процентов). Зато такой же процент вероятности при рождении чемпионов со слабым характером ниже того, какой предполагается при рождении господина Первого Встречного (29 процентов вместо 33 процентов). Напомним, что вероятность нахождения Марса в этих областях небесного свода при рождении художников и музыкантов составляет 28 процентов. Таким образом, можно сказать, что чемпионы со слабым характером оказываются психологически гораздо ближе к художникам, чем к своим собратьям с железным характером. Натальное положение²⁷ Марса явно сказывается на темпераменте, но почти не связано с профессиональной судьбой.

«ЮПИТЕРИАНСКИЙ» ТЕМПЕРАМЕНТ И АКТЕРЫ

посвященные французским и иностранным актерам всех времен. Мы постоянно обращались к фонду Ронделя. В настоящее время наш собственный архив располагает более чем 4 тысячами фотокопий биографических документов, относящихся к почти 500 артистам. Представлены все амплуа и все жанры: есть сведения об актерах трагических и комических, театральных и кинозвездах, о шансонье и даже звездах мюзик-холла. Даты их рождений и натальные координаты планет уже были собраны нами во время нашего предыдущего исследования на тему «Планеты и профессии» и опубликованы в трудах нашей лаборатории.

Все эти актерские биографии были проанализированы точно так же, как биографии чемпионов спорта: все черты характера или особенности поведения были выделены, а затем занесены на карточки. Каждая карточка отражала одну из черт отдельной личности, на лицевой ее стороне были записаны данные о гражданском состоянии актера — «владельца» этой черты, а на обороте — его планетарное «удостоверение личности». Только по актерам мы заполнили больше тысячи карточек, — соответственно, столько же было определено и черт характера.

Верные нашему методу, мы начнем с «портрета» актерского характера в целом.

ПСИХОЛОГИЯ АКТЕРА

Как описать психологию актера? Мы уже знаем мнение об этом публики благодаря вопроснику, о котором уже говорили (см.

табл. 4). А вот что думают по этому поводу специалисты в области театра.

Интересующему нас сюжету посвящено совсем немного опубликованных работ. Попробуем набросать портрет в общих чертах, исходя из работы Андре Вильера «Психология актера»²⁹.

Как правило, актеры — экстраверты. «Среди актеров мы встретим много светских людей, — пишет Андре Вильер. — Актер должен любить свет, он чувствует себя в обществе свободно, людям хочется ощущать в нем непринужденность». Он должен быть симпатичным: «Независимо от того, красив ли актер, обаяние, гиарм — одно из его главных достоинств. Некоторые существа, подобные холодным статуям, отличаются безжизненной красотой, не способной излучать ни в малейшей степени того, что могло бы вызвать симпатию. Обаяние, напротив того, соблазнительно. Сколько существует таких молодых красавцев, застывших, не излучающих сияния, неспособных привлечь публику?» — замечает тот же автор. Свобода в движениях, улыбка, мимика позволяют актеру легко общаться со зрителем, устанавливать свою власть над ним. «Мы любим думать, что эта симпатичная изменчивость, эта легкость и непринужденность присущи артисту и только ему, что они отличают его даже тогда, когда он разгримировывается и сходит со сцены». Одним словом, актер должен быть существом, исполненным стихийности как на сцене, так и в жизни, потому что «внимание и рефлексия как враги всякой стихийности и простоты могут уменьшить его обаяние», его влияние на публику. Ремесло комедианта, пишет Луи Жуве, «...не требует больших познаний, оно не требует от нас и того, чтобы мы были мыслителями. Здесь нужна чувствительность». Не требует актерское ремесло и излишней тонкости: «Игра, не отличающаяся никакими особыми достоинствами, кроме живости, стоит куда больше, чем в высшей степени умная, но холодная». Актер должен уметь проявлять свои чувства. Он должен также организовывать и поддерживать легенду о себе и для этого, не колеблясь, открывать публике часть своей личной жизни. «Когда Сара Бернар решилась остричь волосы, чтобы сыграть герцога Рейхштадтского в «Орленке», весь Париж знал, что драгоценные белокурые косы заботливо упрятаны в ларец розового дерева».

В общем, актер постоянно ищет блестящей и веселой жизни: «генеральные», премьеры, экстраординарные гала-представления. «Фойе и гримуборные артистов — это светские салоны, где изощряются в остроумии или в колкостях». Актер, в определенном смысле, должен быть весьма непосредственным. Мадам Дюссан приводит такое определение актера, сделанное доктором Дидом: «Живое воображение, легкая возбудимость, способность обольщаться, большая подвижность характера». Актер должен быть живописным, оригинальным, жизнерадостным: «В труппе на гастролях нет места меланхолии». Мы говорили о взрывах общего веселья перед представлением и после него.

Инстинкт игры проявляется не только в собственно драматическом действии: шутки на сцене, даже во время спектаклей самых суровых жанров, общеизвестны. Примеры подобных розыгрышей весьма многочисленны. Да и в любой области повседневной жизни актер в большей или меньшей степени «ломает комедию»; у него «склонность театрализовать малейшие события своего существования». Вовсе не случайно популярное выражение. «Ну и артист!» относится к человеку, который своими жестами и мимикой преувеличивает свое реальное значение.

Актер — это художник и, стало быть, полная противоположность мещанину. Частная жизнь некоторых актеров и актрис свидетельствует о полной свободе их морали от любых комплексов, «...физические желания удовлетворяются по мере того, как возникают, без малейших ограничений». Известная распущенность, толкающая к эксцентричным выходкам, к игровому столу, к опрометчивым расходам, проявляется во все времена как обычное дело для актера. Но может ли актер-«мещанин» быть подлинным артистом? Однажды Люнье-По написал о Жюле Берри: «Что за удовольствие на самом деле оказаться рядом с Комедиантом, с «отлученным», с тем, кого я в высшей степени почитал, потому что вне сцены он совершенно безрассуден». «Жак Копо очень часто выступал против омещанивания актера, превращавшегося в некоторых театрах в своего рода чиновника, разумеется, уверенного в своих профессиональных достоинствах, но окончательно потерявшего всякий контакт с воображением, страстью, жизнью».

Однако ко всему выше сказанному надо еще добавить, что актер честолюбив, следовательно, он — карьерист. Стремление преуспеть в театре или в кино — это авантюра, успех которой требует дерзости, отваги, сноровки, жесткости.- В некотором смысле театр это «худшее из ремесел», потому что нет времени ждать, пока добьешься успеха, пока «прорвешься». Актер не может, подобно непризнанному ученому, рассчитывать на посмертную славу. Убегающее время для актера — время безвозвратно потерянное. Он должен постоянно находиться в борьбе с обществом за то, чтобы его узнали и признали, пока он молод, затем — чтобы оставаться на вершине до того неизбежного момента, когда его оставят красота и обаяние. Слава, на которую актер всегда рассчитывает, несмотря ни на какой талант, не свалится на него с неба, если он не сумеет вовремя завоевать публику и обогнать других претендентов на ее внимание. Вера в себя никогда не должна оставлять артиста.

ДВА ТИПА АКТЕРОВ

Не всякий актер только и думает, что о славе, и не всякий способен, чтобы достичь ее, идти по трупам или любой ценой добиваться кричащей рекламы. Луи Жуве провел очень четкую границу между двумя категориями артистов. Есть «стыдливые» актеры, а есть «бесстыдные». «Актер — это бесстыдный комедиант...» Актер занимается саморекламой, выставляет себя напоказ. Если объективно говорить о его облике — моральном и физическом, — нужно признать и то, что он гордится, что, вовсе не заставляя о нем забыть, он демонстрирует свою личность с чувством удовлетворения, без всякого стыда. «В какой-то мере он «эксгибиционист». В этом мы можем обнаружить «комплекс зрелищности», открытый психоаналитиками. «Бесстыдный» актер играет инстинктивно, мощно. В персонажах, роли которых он исполняет, всегда можно найти проявления его собственной индивидуальности.

Именно таким и был великий французский романтический актер Мелинг, родившийся 16 апреля 1807 года в 3 часа в Кане (Нормандия), после восхода Юпитера, актер, появление на сцене которого дошло до нас в описании Жюля Трюффье: «Он начинал с очень сильного крика, потому что полагал: главный герой драмы должен заявить о себе сразу же перемещением воздуха и повелительной звучностью. И он простодушно отвечал кому-то, кого это удивляло: «Просто необходимо, чтобы я кричал, первый раз появляясь на сцене, иначе никто не поймет, что это вышел Мелинг!»

Актеры такого рода часто оказывают сильное воздействие на публику. «Некоторые из них не блещут культурой, но в своей простоте находят источник смелости и непосредственности. Им свойственна полная свобода действий, которой не мешают ни самонаблюдение строгого ума, ни продиктованное опытом и воспитанием отвращение к нарушениям вкуса». Это «священные чудовища», но их уверенность, их перегибы утомляют публику одновременно с тем, как околдовывают ее.

Совершенно иной актер «стыдливый». «Он заставляет забыть о себе, когда сочиняет композицию роли, используя гармонически упорядоченные собственные наблюдения и собственный чувственный и интеллектуальный опыт для большей части своих выразительных средств. Эта вторая тенденция может стать причиной «добросовестности без тепла, техники без души», нехватки непосредственности. Но какое огромное удовольствие можно получить, когда тонкость и интеллигентность соединяются с природным даром выразительности! «Стыдливый» артист имеет призвание к театру, а не призвание быть «актеришкой». Идти вперед для него не значит только становиться известным, выбиваться в звезды, это значит — свободно развивать свою личность в искусстве, которое он избрал. Нет смысла говорить о том, что «стыдливых» артистов можно встретить куда реже, чем «бесстыдных», в списке тех, кто преуспел на сцене. Потому что актер, по определению, должен демонстрировать себя, говорить, проявлять свои чувства.

Чтобы проиллюстрировать эти заметки Луи Жуве, мы приведем сейчас три примера.

Вот прежде всего портрет «бесстыдного» актера в том смысле, какой вкладывал в это понятие Луи Жуве, артиста, наделенного исключительным талантом, Жюля Берри, которого, как мы видели, Люнье-По считал таким «безрассудным». Родившийся 9 февраля 1833 года в 21 час в Потье, Жюль Берри появился на свет после кульминации Юпитера. Пьер Ларош так описывает его: «У этого актера бьп свой, совершенно особый стиль, состоящий из дерзкой развязности, сомнительной элегантности и остроумной непринужденности. Он жестикулировал, как марселец, носил неподражаемые манжеты, прикуривал сигарету ему одному свойственным образом, завязывал шейный платок с великолепной небрежностью и всегда вызывал подозрение, что импровизирует текст. Да так часто и бывало! Он вылезал наружу из своих ролей. Любой его персонаж становился Жюлем Берри, в еще большей степени Жюлем Берри, чем натуральный Жюль Берри... Он проживал жизнь своего персонажа с лихорадочной интенсивностью. Он не терял ни минуты. Актеришка, играя Наполеона, воображает себя императором, Жюль Берри всегда был Жюлем Берри. Он всегда играл «исключительное представление». Сравним этот портрет с несколькими замечаниями, извлеченными из статьи, написанной Максом Фавалелли по случаю смерти актера: «Персонаж, которого он выводил на подмостки, был всегда чуточку им самим, потому что он привносил в роль ту же самую фантазию, которая насыщала его существование; этот блестящий, остроумный человек, казалось, всегда импровизировавший свои роли, обладал колоссальным воздействием на публику... Он был женат три раза, в последний раз женился в пятьдесят один год, а его невесте было семнадцать... Ходившие о нем легенды, которые он сам обогатил тысячью забавных анекдотов, представляли Жюля Берри одним из самых живописных актеров нашего театра. Он был страстным игроком, деньги утекали у него сквозь пальцы, и он проигрывал целые состояния на зеленых коврах клубов и на зеленых лужайках Лоншана, где лошади из его конюшни участвовали в бегах».

Противопоставим этому портрету портрет актера «стыдливого» — великого артиста итальянского театра Руджеро Руджери, родившегося 14 ноября 1871 года в 7 часов 30 минут в Фано, в час, когда Юпитер не восходил и не проходил кульминацию. Автор статьи, Сильвио д’Амико, тонко и проницательно показывает, чем Руджеро Руджери отличается от «бесстыдного комедианта», о котором говорил Луи Жуве:

«Руджери не был скороспелым актером, актером, которому на 20-м году жизни уже обещают славное будущее и восторженную толпу поклонников, словом, он не был «Великим Артистом». Когда говорят о «Великом Артисте», подразумевается, что он должен быть мощного телосложения, со значительным лицом, мускулистый и краснощекий, что у него должны быть размах и горячая кровь. Руджери мало напоминает этот портрет... Бледный, бескровный, никогда бурно не жестикулирующий, на лице — застывшая маска. Настолько же, насколько «Великий Артист» шумен, Руджери был тих — с размеренной речью, мелодичным голосом. Настолько же, насколько «Великий Артист» возбужден, Руджери был задумчив. Он раскрывался лишь мало-помалу. Это был человек утонченный, осторожный, с отличным чутьем на нюансы, во всем знающий меру... Он играл нутром, со сдержанной напряженностью».

Одна из самых знаменитых актрис всех времен Элеонора Дузе тоже была из «стыдливых» артистов. Причем — явно на очень высоком уровне. Она родилась 3 октября 1858 года в 2 часа в Виджевано поблизости от Павии, в момент, когда только что взошел Сатурн, а не

Юпитер: «Дузе — ее ужас перед всяким кабо- тинством, перед всяким кривляньем; ее привычка к чрезвычайно скромному образу жизни, далекой от интриг; ее полный отказ от собственной души и от собственного существа, когда она играла, то есть когда оказывалась перед зрителем, и вместе с тем намеренная жестокость по отношению к собственной жизни, абсолютно закрытой от нескромного любопытства...» (Анри Лапоз). «Дузе: она вызывала восхищение диапазоном своего ума, благородства и глубины характера... Она походила на большинство знаменитых актрис настолько мало, насколько только это возможно; ее искусство не заключалось в создании фальшивой и захватывающей реальности, напротив, она представляла в самой что ни на есть истинной, самой полной, но в равной степени и в самой обнаженной форме чувства, органически присущие женщине. Кто-то очень точно написал, что «занятия своим искусством были для нее своего рода жречеством...». Ее жизнь вся состояла из тайны и уединения. Она отказывалась отвечать на вопросы, глухо закрывалась от любопытства... Ее обуревал ужас перед актерствовани- ем, перед той скоротечной мимолетностью, из которой соткано искусство артиста, бросающего вполголоса язвительную шутку в самый патетический, самый мучительный момент действия...» «Счастье, — говорила Дузе, — заключается в том, чтобы запереть дверь и в одиночестве, в маленькой комнатке, сидя за столом, творить жизнь в полной изоляции от жизни»³⁰.

ТИП АКТЕРА, ОТНОСЯЩЕГОСЯ К «БЕССТЫДНЫМ КОМЕДИАНТАМ»

Подобное описание актерской личности хорошо представляет «юпитерианский» темперамент. И действительно, артисты, которым свойственны обозначенные в списке черты, чаще, чем актеры в целом, рождаются после прохождения Юпитера через горизонт или меридиан (рис. 8). Статистика включает в себя уже 2110 случаев. Такое большое число совпадений не может быть приписано случайности. Следовательно, типичный актер является по природе своей обладателем «юпитерианского» темперамента. Заметим мимоходом, что хотя напечатанный выше список и относится к «юпитерианскому» темпераменту, но отнюдь не исчерпывает его. Этот портрет сделан с точки зрения только актерских биографий. Возможно, он не полон. Изучение индивидуальности представителей других профессий, в особенности — политиков и военных, позволит обогатить этот список новыми понятиями. Но в данный момент вернемся к артистам — к тем, чей «менталитет» противоположен, чтобы узнать, наблюдается ли при их рождении и противоположное положение Юпитера.

ТЕМПЕРАМЕНТ «СТЫДЛИВОГО» АКТЕРА

Попробуем выделить в нашей картотеке все черты, которые, хотя и принадлежат актерам, но в каком-то смысле противоположны чертам, собранным в предыдущем списке. В нижеприведенном списке перечислены достоинства и недостатки «стыдливых» актеров. Серьезность, замкнутость, порядочность, искренность, нехватка стихийности, общительности, в определенной степени — общительности и веселости... Впрочем, вот он — список:

Мы отметили положение Юпитера у актеров, обладавших хотя бы одной чертой из списка «стыдливых». Потом мы сравнили эти данные со сведениями о положении Юпитера при рождении вообще всех актеров, биографии которых были нами собраны. Публикуемый нами рис. 8 (пунктирная линия) совершенно ясен: «стыдливые» актеры реже рождаются на свет, когда Юпитер только что перешел через горизонт или меридиан, чем актеры в среднем. Совершенно обратное характерно, как видно из того же рисунка (жирная линия), для артистов «бесстыдных».

Следовательно, актеры с различным темпераментом рождаются и при разных положениях Юпитера. Точнее — при прямо противоположных. Можно пойти в анализе дальше — посмотреть, в каком месте небесного свода находился Юпитер при рождении актеров, наиболее характерных для каждой из двух групп, иными словами — для тех, кому свойственны многие черты из перечисленных в первом или втором списках. Чем больше портрет актера напоминает тот, что складывается из списка, характерного для «бесстыдных комедиантов», тем больше может быть уверенности в том, что он родился «под Юпитером», соответственно, чем больше у него черт из списка, характерных для «стыдливых», тем меньше шансов родиться при таком положении этой планеты. Здесь речь

идет об общем правиле, имеющем лишь редкие исключения. Если взять данные «Словаря французских артистов» Лионне, окажется, что 17 актеров были наделены чертами, перечисленными в списке «бесстыдных»: Ашар П., Бовалле, Бертелье, Бокаж, Брес- сан, Броан С., Броан Ж., Дантиньи, Добре,

Дюмен, Фаргей, Гийо-Горжю, Леметр, Ли- жье, Маре, Мелинг, Тереза. Девять из них родились при восходе Юпитера или его кульминации (вместо троих, как должно было бы быть в среднем). Зато мы насчитали 12 актеров, имевших каждый более пяти черт характера из списка тех, что свойственны «стыдливым»: Агар, Буффе, Делоне, Дюпон-Вернон, Жоффруа, Гот, Жан Поль, Лафон, Мобан, Нюма, Прово Ж. — и ни один из них не родился сразу после восхода или кульминации Юпитера.

ПРИЗВАНИЕ ПРОТИВ ТЕМПЕРАМЕНТА

Очевидно, до какой степени призвание, эта таинственная склонность, может противиться темпераменту. Человек с темпераментом экстраверта, чувствующий призвание к театру, имеет больше шансов преуспеть на сцене, чем тот, кем владеет та же страсть, но имел несчастье родиться интровертом. Даже если интроверты, «стыдливые комедианты», несмотря ни на что, преуспеют, им все равно в течение всей их карьеры постоянно придется сталкиваться с проблемами. И это нормально. Они занимаются актерским ремеслом, имея темперамент ученых. Как пишет Андре Вилье: «Актер, который является настоящим художником и обладает изысканным умом, из-за несостоятельности специфического инстинкта может быть приговорен к тому, чтобы стать посредственностью. Он увидит, как возле него возвеличится некий «Посмотри-ка на меня!», менее обделенный природой, и сыграет рядом с этим

любимцем славы лишь роли на выходах». Вот история малоизвестной актрисы прошлого века Зели Адамар, которая была рождена не «под Юпитером», а на восходе Сатурна 30 сентября 1849 года в 18 часов 30 минут в Оране: «(с первых же ролей) она доказала, что отличается безупречной опытностью, большим талантом в области композиции, уверенным вкусом, отличной дикцией и — чтобы ни о чем не забыть — добросовестностью и живым умом. Но, увы! Надо признать, для театра это почти что отрицательные качества. Она была из тех артистов, которые рассуждают не меньше, а то и больше, чем чувствуют, и у которых серьезность развивается в ущерб блеску. Этим артистам требуется больше времени на то, чтобы заставить себя признать, (однако), с какой тщательностью, как внимательно она готовила свои роли... Теперь нам известно, как она сочиняла свои персонажи и почему они всегда были настолько основательны. Но этим объясняется также, из-за чего им порой, как казалось, не хватает свободы и непринужденности. Совсем недавно, здесь же, господин Гот задавался вопросом: полезна ли артисту излишняя образованность и не вредит ли развитие критических способностей способностям творческим? Мадемуазель Адамар подтверждала эту озабоченность, она была артисткой рассудка в большей степени, чем артисткой темперамента...» (Феликс Jlap- ше). Вот почему мадемуазель Адамар не стала знаменитостью: «Я не из триумфаторов, — говорила она, — но я надеюсь делать потихоньку свое дело благодаря труду и убежденности». «Прозорливость, удивитель

на я для актрисы», — комментирует это высказывание Феликс Ларше. Признание в собственной беспомощности и скромности, добавим мы.

Давайте вспомним портреты богатого и бедного из «Характеров» Лабрюйера:

«У Гитона цветущий вид, свежее лицо, толстые щеки, пристальный и самоуверенный взгляд, широкие плечи, большой живот, твердая и решительная походка; выражается он без обиняков, заставляет собеседника повторять сказанное и не очень вслушивается в то, что ему говорят; он шумно сморкается в большой носовой платок, плюет далеко и чихает громко; он спит ночью, спит днем, причем глубоким сном, и похрапывает в обществе. За столом и на прогулке он всегда занимает больше места, чем другие; прогуливаясь в компании тех, кто ему ровня, он всегда идет в середине; он останавливается — и все останавливаются; он снова пускается в путь — и все следуют за ним, подлаживаются к нему; он прерывает и поправляет своих собеседников, его же не прерывают и слушают, пока он не устанет, соглашаются с его мнением и верят в то, что он рассказывает. Усаживаясь, он глубоко погружается в кресло, кладет ногу на ногу, хмурит брови, надвигает шляпу на лоб, чтобы никого не видеть, или, напротив, с надменным и дерзким видом обнажает голову. Он весел, насмешлив, нетерпелив, заносчив, вспыльчив, распутен, хитер, скрытен в делах и воображает, будто умен и даровит. Он богат.

У Федона запавшие глаза, тощее тело и худое, всегда воспаленное лицо; спит он мало и неспокойно; вид у него отсутствую- 152 щий, рассеянный и потому глупый, хотя он умен; он вечно забывает рассказать то, что ему известно, или то, чему был свидетелем, а если и рассказывает, то плохо, — боится наскучить собеседнику, старается быть кратким и становится скучным, не умеет ни привлечь к себе внимание, ни рассмешить; он рукоплещет и улыбается тому, что говорят другие, соглашается с ними, сломя голову бегает по их поручениям; он угодлив, льстив, подобострастен, скрытен в делах, иногда лжив; он суеверен, обязателен, робок, ходит неслышно и осторожно, словно боится наступить на землю, потупляет глаза и не смеет поднять их на прохожих; он никогда не присоединяется к кругу беседующих, а встает за спиной говорящего, украдкой прислушивается к тому, ч-то говорят, и уходит, если на него .обратили внимание; он как бы вовсе не занимает места и поэтому не мешает соседям; на мостовой он втягивает голову в плечи, надвигает шляпу на лоб, чтобы его не увидели, закутывается в плащ и весь съеживается: какая бы давка ни была на улице или в крытом проходе, он всегда умеет пройти не толкаясь и проскользнуть незамеченным; когда ему предлагают стул, он садится на самый краешек; на людях он говорит тихо и невнятно, хотя о государственных делах высказывается довольно смело, осуждает нынешний век, не слишком жалует министров и весь кабинет. Рот он открывает не прежде, чем к нему обратятся; кашляя и сморкаясь, прикрывает лицо шляпой, плюет чуть ли не себе на ноги, чихает, только отойдя в сторону или, если уж иначе нельзя, незаметно для окружающих; с ним не здороваются, ему не говорят любезностей. Он беден»³¹.

Если бы Гитон и Федон намеревались стать актерами, можно держать пари: именно Гитон прославился бы, именно Гитон, чей портрет, совершенно очевидно, соответствует «юпитерианскому» темпераменту.

«САТУРНИАНСКИЙ» ТЕМПЕРАМЕНТ И УЧЕНЫЕ

«Застенчивый, щепетильный, совестливый, замкнутый в себе, упорный, твердо стоящий на своем, не следящий за модой, мечтательный, скромный, молчаливый, усидчивый, прилежный, сдержанный, бесцеремонный, мелочный, точный, нежный, ласковый, осторожный, предусмотрительный, упрямый, методичный, строгий, суровый».

«Элегантность, нескромность, несдержанность, экспансивность, непостоянство, импульсивность, — напыщенность, непринужденность, сварливость, уверенность, снобизм, претенциозность, властность, авторитарность, самодовольство, хвастливость, болтливость, он не склонен к аффектации и не карьерист».

нальных групп также антагонистичны. Юпитер — планета, имеющая значение для актеров, Сатурн — для ученых. Потому мь^1 и предпочли эту группу другим, чтобы, насколько только возможно точно, попытаться представить себе, что такое «сатурнианский» темперамент³².

Мы применили ту же методику, что и для чемпионов, и для актеров. Изучение большого количества биографий известных ученых и медиков. Составление на основе этих биографий списка черт характера, составляющих портрет типичного ученого, иными словами — ученого по своей сути.

Здесь приводится лишь небольшая часть списка. На самом деле, черты, свойственные «стыдливому» артисту и опубликованные в соответствующей главе, должны были быть снова названы тут. Следовательно, можно обратиться к тому списку (см. с. 147), дополнив его некоторыми новыми свойствами, приведенными ниже, но не обнаруженными в карточках актеров:

Сатурн куда чаще появлялся на горизокте или на меридиане при рождении ученых, обладающих одной из черт списка, чем при рождении вообще любых, занимающихся наукой людей, сведения о которых мы собрали. Статистика, проиллюстрированная рис. 9, не вызывает ни малейших сомнений. Вывод: «классический» тип ученого — четкое отображение «сатурнианского» темперамента. Но это отображение статистическое: Есть Актеры и актеры, есть Ученые и ученые. Положение Сатурна при рождении имеет значение для тех из них, наиболее многочисленных, чей характер соответствует признанной модели. Для других — значения не имеет. Можно обладать призванием к науке и не иметь традиционного для ученых темперамента. Можно преуспеть в науке, даже имея совершенно противоположный темперамент. Например, темперамент «общественника». Это труднее, потому что стихийность и непринужденность не способствуют углубленным исследованиям, происходящим в тиши лабораторий и требующим, напротив, терпения и раздумий, одиночества и скромности.

Мы можем говорить об «истинных» и «ложных» ученых, естественно, подразумевая лишь особенности их характеров. Характер вовсе не предопределяет ценности человека в той области деятельности, которой он себя посвящает. Точно так же, как можно стать очень хорошим актером, обладая темпераментом человека науки, можно стать замечательным ученым, будучи общительным и жизнерадостным человеком. Способы вести себя, действовать, чтобы преуспеть в научной работе, различны. Так же различны и способы заставить признать свои открытия, реагировать на критику. Эдисон так определил сущность технического гения: «99 процентов потения, 1 процент вдохновения». Ученые с «са- турнианским» темпераментом встречаются чаще всего, и это легко понять, потому что именно этот темперамент наиболее гармонично сочетается с требованиями профессии. В том смысле, какой вложил в это понятие Эдисон, склонность к «потению» — черта сатурнианская.

Если обратиться к классическому определению разницы между духом геометрии и духом гармонии, данному Блезом Паскалем, можно сказать, что есть ученые-«геометры» и есть ученые «вдохновенные». Ученых-«гео- метров» можно найти в любой области знания. Ученый-«геометр» измеряет, взвешивает все «за» и «против» в своих наблюдениях. Это «сатурнианский» темперамент. «Вдохновенный» ученый настроен на совершенно иную волну. Он, конечно, работает, но его куда больше интересуют идеи, чем факты. Если ученый- «геометр» — экспериментатор, то «вдохновенный», скорее, теоретик. Его темперамент не совсем соответствует «сатурнианскому».

ПОРТРЕТЫ УЧЕНЫХ «КЛАССИЧЕСКОГО» ТИПА

Попробуем посмотреть, как проявляется «сатурнианский» темперамент в личностях двух ученых «классического» типа.

Биолог Луи Брок родился 1 февраля 1856 года в 22 часа в маленьком городке на юге Франции Ларок-Тимбо как раз в тот момент, когда Сатурн только что прошел через верхний меридиан³³. Вот как описывает индивидуальность Брока член Французской медицинской академии Эдуард Рист:

«Задумчивое и изможденное лицо, увенчанное прекрасным, исполненным благородства лбом; глубоко запавшие черные глаза... На небольшом, тщедушном теле выразительная голова мудреца, свидетельствующая о глубокой, сосредоточенной жизни. Он казался вечно зябнувшим в своем черном, аккуратно застегнутом пиджаке, но внушал уважение отнюдь не осанкой, а элегантной, благодаря простоте, сдержанностью, природным, чуть печальным, достоинством. Никто меньше этого уроженца Средиземноморья не стремился казаться кем-то значительным, никто не был так далек от всякого шума, от излишней жестикуляции. С детства у него сохранился сдержанный акцент, речь была мелодичной, пленительной. Он никогда не возвышал голос, привлекавший внимание теплым богатым тембром, глубиной, богатством нюансировки. (В течение всей своей карьеры) он не добивался никаких почестей. Он не участвовал в национальных конкурсах, несмотря на уговоры друзей, так никогда и не стал кандидатом в Академию. Достигнув в 1921 году пенсионного возраста, он очень часто высказывал желание совсем оставить медицину и удалиться в свой сельский дом в Арженуа, чтобы жить там среди воспоминаний и про

изведений искусства, которые с безупречным вкусом и со страстной любовью собирал всю жизнь... Его научные труды по дерматологии были многочисленны и весьма значительны... Проницательный и скрупулезный аналитик, Брок тем не менее не позволял себе увлекаться отдельными деталями... В своей необычайно активной профессиональной жизни этот великий врач всегда был олицетворением совести... Без жеманства и без педантизма он проявлял себя человеком абсолютно прямым и простым... Он был не просто добрым, но и справедливым и правдивым. Он всем сердцем ненавидел интриги, лицемерие, злобу. Все это наполняло мучительным страданием его нежную душу... Этот одиночка, этот мизантроп, этот отчаявшийся человек жил окруженный самыми верными и самыми надежными друзьями...»

Жан-Мартен Шарко был одним из самых великих французских невропатологов. Он первым заинтересовался взаимосвязью гипноза с истерией. Молодой Зигмунд Фрейд присутствовал на его уроках в парижской больнице Сальпетриер. Именно там он почерпнул основы того, что потом получит название психоанализа. Шарко родился в Париже 29 ноября 1825 года в 19 часов — на восходе Сатурна.

Вот принадлежащее перу доктора С. Джонаса краткое описание Шарко: «Эта голова казалась головой некоего почтенного кардинала... Никакой мимики; на лице — уже застывшая смертная маска без всякого выражения. Шарко был холодным, неразговорчивым человеком; он искал одиночества, чтобы погрузиться в размышления. В молодости у 160 него было мало друзей; в зрелые годы он стал еще более скуп на отношения и авторитарен, он наблюдал и рисовал...»

А вот еще одно свидетельство, касающееся Шарко, — на этот раз говорит П. Лежандр:

«...Согнутая, словно под грузом переполненной мыслями головы, спина... застывшие, подобно мраморным, черты — олимпийская маска а 1а³⁴ Гете... У него был глухой голос, он говорил отрывисто, но иногда будто колеблясь, как застенчивый человек, старающийся скрыть свою застенчивость. Было известно, что он не входит в число самых блестящих участников конкурсов. Прошел конкурс на замещение должности преподавателя высшего учебного заведения в 1860 году, но чуть не завалил его... Существует легенда о некоей лекции, во время которой смущенный неожиданным вопросом кандидат в преподаватели хотел было сойти с кафедры, отнюдь не исчерпав отпущенного ему времени, но был остановлен повелительным жестом своего учителя и судьи Райе, который решил все-таки назначить его на должность. Ему не хватало способностей к преодолению непредвиденных испытаний, и это ставило его в худшее положение по сравнению с конкурентами, обладавшими большим словарным запасом и хорошо поставленным голосом... Он был трудолюбив, методичен, помешан на деталях, поисках, кропотливых наблюдениях...»

Брок и Шарко — два примера ученых- «геометров» — неразговорчивых, склонных к скрупулезной работе, застенчивых, немного печальных. Два отличных примера ученых с «сатурнианским» темпераментом.

Но, продолжая наш визит в галерею портретов людей науки, зайдем теперь в другой зал и из большого количества разнообразных ученых, не являющихся «сатурниачцами», выберем два образчика.

ПОРТРЕТЫ УЧЕНЫХ-«ОРИГИНАЛОВ»

По месту и почет: для первого примера мы выберем самого великого ученого XX века Альберта Эйнштейна. Он появился на свет в Ульме, в Германии, 14 марта 1879 года в 11 часов 30 минут утра — во всяком случае, так написано в книге, регистрирующей гражданское состояние. В этот момент Сатурн бьют еще далек от кульминации, зато Юпитер только что, буквально за несколько: минут до рождения Эйнштейна, достиг своей; Ш действительно, как пишет в одной из недавно появивишихся биографий, названной автором «Einstein, the life and times», Рональд Кларк: «В великом человеке скрывалось, выдавая себя лукавым блеском в глазах, существо, глубоко непочтительное к авторитетам и наделенное острым чувством смешного, порой взрывающееся таким гомерическим хохотом, что от него дрожали стекла». Возможно, нашим читателям довелось видеть знаменитую фотографию Эйнштейна с высунутым языком, обошедшую весь мир, или кинохронику, где великий человек почти паясничает, надев на голову, как принято в англосаксонских странах, шапочку доктора Honoris causa³⁵. А вот свидетельство астронома Хэрлоу Шепли:

«В тот день Национальная академия наук в Вашингтоне чествовала нескольких выдающихся личностей. Ни один из этих господ не был блестящим оратором, все монотонно зачитывали бесконечные речи. Я чувствовал себя явно не в своей тарелке. Вдруг Эйнштейн наклонился к уху своего соседа, голландца, который, едва успев отвернуться, разразился неудержимым смехом. Чуть позже этот голландец смог объяснить мне причину приступа внезапного веселья:

— Мне кажется, — шепнул ему великий человек, — что я только что постиг новое понятие вечности ».

Процитируем еще одну историю — ее излагает в своей книге Рональд У. Кларк:

«В 1920 году немецкая расистская группировка предприняла наступление на теорию относительности, которую рассматривала как проявление «еврейского заговора с целью сгноить мир». Эта организация арендовала помещение зала Берлинского филармонического оркестра, чтобы устроить там манифестацию против Эйнштейна. Ученый не преминул явиться туда и, усевшись в ложе, искренне забавлялся. Часто можно было видеть, как он хохочет или приветствует ироническими аплодисментами особенно абсурдные высказывания»³⁶.

Скульптор Эпштейн, со своей стороны, дает нам следующее свидетельство: «Любящий шутку Эйнштейн не жалел сарказма для сотни нацистских профессоров, собравшихся вместе для того, чтобы написать книгу, выносящую приговор его теории. «Если бы я ошибался, — заметил он, — то хватило бы и одного-единственного профессора, чтобы меня опровергнуть».

Юмор, веселость, ироничность, непочтительность к условностям... Да, действительно Эйнштейн по темпераменту скорее экстраверт, чем интроверт. Надо ли добавлять, что это нисколько не умаляло его гения, потому что гений не более привязан к положению планет при рождении, чем просто ум.

Но перейдем к нашему второму примеру, ощутимо отличающемуся от первого. Речь идет о знаменитом хирурге Жаке-Жиле Мезонневе, работавшем в больнице Отель- Дье в Париже. Несмотря на всю свою известность, он никогда не был избран членом Академии медицины, хотя он и не страдал, подобно Броку, избытком скромности. Впрочем, кое-каких черт и у него было в избытке.

Вот живописный портрет Мезоннева, набросанный Альфредом Руксо. Заметим, что родился Мезоннев в Нанте 10 ноября 1809 года в 17 часов 15 минут. В это время не Сатурн, а Юпитер восходил на горизонте Нанта, а Марс только что прошел в небе кульминацию.

«Мезоннев не доверял словам своего учителя и верил лишь в то, что наблюдал сам. В нем жила экстраординарная уверенность... его оптимизм был почти безграничным... К нему чуть ли не надо было применить насилие, чтобы он предоставил своему преемнику

полную свободу действий... Но если он обладал такой исключительной верой в себя, то к коллегам был весьма суров... Он сзперировал с необычайной дерзостью, но дерзость эта была всегда подкреплена разумом (ему мы обязаны многими «премьерами» в хирургии)... На него энергично нападали, и он держал жесткую оборону, наживая себе грозных соперников, которые и провалили его кандидатуру ^в Академии медицины... (Его враги) называли его «мясником с берега реки» (Отель- Дье расположен в Париже на набережной Сены), настолько часто его вмешательство оказывалось грубым...»

Нет никаких сомнений в том, что Мезон- нев не принадлежал к классическому типу ученого. Но не все люди науки, принадлежащие к категории экстравертов, столь «ужасны». Вот портрет одного ботаника, члена Академии наук, написанный Луи Курье. Это Рене Мэр, родившийся 29 мая 1878 года в 17 часов 15 минут на востоке Франции, когда Юпитер только что пересек границу нижнего меридиана³⁷ его родного города, Лон-ле- Сонье, а Сатурн находился на самом большом из возможных расстояний как от горизонта, так и от меридиана.

ТЕАТР И ГРИБЫ

Конечно, между Мезонневом и Мэром существовала ощутимая разница, но они оба являли собой тенденцию к экстериоризации, обладали открытостью и доверчивостью, которые прямо противоположны чертам абсолютно, по существу, замкнутых характеров Брока и Шарко. Разумеется, такие свойства, как у Брока и Шарко, куда чаще встречаются в характерах преуспевающих ученых. Мезоннев и Мэр по своему темпераменту ближе к типичным «вольным стрелкам», к оригиналам. Эти портреты полностью соответствуют статистическим результатам: люди

науки, являющиеся интровертами, как правило, рождаются под Сатурном³⁸, и они более многочисленны, чем ученые-экстраверты. Вот почему Сатурн можно считать планетой, имеющей серьезное значение для данной профессиональной группы. Зато у ученых- экстравертов чаще доминирует Юпитер. Рис. 9 иллюстрирует эти наблюдения. Он является наглядным доказательством того, какие отношения существуют у Сатурна с «классическим» типом ученых-интровертов и «оригина- лами»-экстравертами.

В общем, можно сказать, что в ученых- экстравертах дремлет, почти не проявляя себя, актерский темперамент. Как и темперамент ученых-интровертов в характерах некоторых «стыдливых» актеров. И здесь опять- таки речь идет о темпераментах, но не о призвании: страстью Рене Мэра, который не родился «сатурнианцем», были грибы. Он провел всю свою жизнь, классифицируя их, описывая, снабжая этикетками... Он был веселым, эгоцентричным, любил собирать вокруг себя людей и развлекаться. И тем не менее он выбрал для себя не театральную карьеру, а изучение грибов. Призвание всегда загадочно, когда оно настолько явно противостоит темпераменту. Что до стыдливости, целомудрия, достоинства, замкнутости, свойственных актерам-«сатурнианцам», таким, как Жан Вилар и Элеонора Дузе, и не свойственных «юпитерианцам», то они, несмотря ни на что, присутствуют на театральных подмостках. Ни за что эти актеры не захотят провести свою жизнь, занимаясь классификацией грибов!

ФУТБОЛИСТ-«С АТУРНИАНЕЦ»

Можно преуспеть в любой профессии, имея любой темперамент, но в одном случае успех дается легче, в другом — с большим трудом, и каждому по-своему. Добиться успеха на театральной сцене, обладая темпераментом ученого-«сатурнианца», тяжело, но возможно. Поразмышляем над портретом и откровениями Андре Лерона, который был капитаном сборной Франции по футболу и двадцать раз — международной команды. Андре Лерон родился сразу после перехода Сатурна через верхний меридиан¹ его родного города Гавра -— в Нормандии — 6 декабря 1930 года в 15 часов. И проявил себя как истинный «геометр» мяча.

«Лерон, вероятно, мог бы быть назван в качестве примера французского футболиста. Он серьезен, он умен, он добросовестен. Но, к сожалению, он очень замкнут, слишком скромен. И все это — проявления незаурядной личности. Максу Урбини и Ж.-П. Ретаке- ру удалось проникнуть сквозь воздвигнутую вокруг Андре Лерона стену. Вот несколько его откровений, которые они записали на магнитофон для «Футбольного журнала»:

«Я жду благословенного дня, когда можно будет уйти на пенсию и жить спокойно, того чудесного времени, когда мы с Жаннетт окончательно поселимся в Лионе, где живет семья моей жены... Я очень рано потерял родителей, и мой дедушка обучил меня тому, что можно. назвать профессиональной добросовестностью. Для футбола этот термин можно расшифровать как мужество, энтузиазм, упорство в тренировках, кропотливость, методичность... Признаюсь, я не великий игрок, но если и завоевал какое-то место под

’ ¹ Сатурн прошел верхнюю кульминацию, пересек Середину Неба (MC). — Прим. ред.

солнцем, то потому, что этого хотел. Я никогда не причислял себя к звездам профессионального футбола и даже не стремлюсь стать такой звездой. Я хочу оставаться хорошим клубным игроком, который самым простейшим образом делает свое дело в избранной им профессии... Нужно также действовать с умом. Нужно уметь обернуть все шансы в свою пользу. Для этого надо заботиться о мелочах, и потому, когда я возвращаюсь домой после тренировок, я не пренебрегаю ничем. Питание, отдых — все обдумано, просчитано. Понимаете, я ведь захожу во всем этом далеко, может быть, даже слишком далеко: так, я завел два досье на игроков первой и второй подгрупп. На каждого из них существует своя карточка. Я думаю, что это хорошо: знать своих соперников, знать, в чем их сила, какие у них слабые места, какие физические характеристики, какая техника. Возвращаясь к разговору о профессиональной добросовестности, не могу не отметить, что это она и помогла мне сделать неожиданную карьеру... Я много читаю в минуты досуга и интересуюсь всем, что относится к физическому состоянию... Моя жена всегда поддерживает меня в трудные моменты... Мои любимые развлечения — чтение и изготовление чего-нибудь своими руками... Я сверхчувствителен, хотя и замкнут, а иногда — скрытен».

Мы привели такую большую цитату из откровений Андре Лерона, потому что она раскрывает перед нами менталитет и состояние духа человека, рожденного после кульминации Сатурна: тут и жажда уединения, и скромность, и кропотливость, и скрытность. 170

Футболист, который составляет картотеку своих соперников, — вот уж действительно характер ученого! Послушаем еще «Футбольный журнал»; «Благодаря своей серьезности, своему спокойствию и неоспоримому авторитету, Лерон стал идеальным капитаном французской сборной. Он наиболее порядочен и надежен, наиболее верен, он никогда не жульничает...» Но вот Лерон — именно так, как он всегда собирался, — «покидает футбол в то время, как его национальная и международная карьера была еще далека от завершения; Лерон уходит, как пришел, — демонстрируя скромность, спокойствие, безмятежность; нас покидает поистине идеальный футболист». Этот идеальный футболист, настоящий химик круглого мяча, обладал «сатурнианским» темпераментом. Уход из спорта на покой, о котором, впрочем, он мечтал заранее, позволил ему выбрать профессию, куда более подходящую для его характера: он стал бухгалтером-экспертом.

Маленький психологический мир «сатур- нианцев», в котором соседствуют актер Ви- лар, ученый Брок, футболист Лерон, ведет в самом центре толпы, состоящей из всех человеческих созданий, скромное существование, но не теряет бдительности.

ссЛУННЫЙ» ТЕМПЕРАМЕНТ И ПИСАТЕЛИ

Именно при рождении людей, относящихся к группе литераторов, Луна чаще всего наблюдается в момент перехода через меридиан или через горизонт. Следовательно, для описания «лунного» темперамента лучше всего использовать биографические данные писателей³⁹.

Постараемся понять этот лунный тип по кратким описаниям нескольких персонажей. Прекрасным образцом этого типа был шансонье Гюстав Надо, портрет которого мы набросали выше. Но вот поэт гораздо более известный — Гийом Аполлинер. Он родился в Риме, в Италии, 26 августа 1880 года в 5 часов. В момент его рождения Луна только что вошла в кульминацию над Вечным городом. Вот суждения литературных критиков:

«Самый оригинальный, самый разнообразный и самый великий из поэтов, которые искали обновления поэзии Франции в начале века... Небрежный, беззаботный... Разнообразие и богатство игры его поэтического гения... Личность, бесспорно, оригинальная... Чародей, чуть-чуть мистификатор по отно-

шевдпо к тем, кто его знал... Забавляясь, он издавал журнальчики-однодневки... Великий сказочник, великий читатель, любопытный ко всему, наделенный громадным аппетитом к жизни и к некоторому распутству, охотно язвивший и провоцировавший, но нежноромантический, Аполлинер был изобретателем форм и идей... Пылкий вдохновитель, катализатор энергии, продолжатель традиций французской лирики... Старьевщик и цыган, Аполлинер был совершенно таким, когда загружал свои творения всяким хламом и когда с необузданной виртуозностью вмешивал этот хлам в поэмы, которые, выглядя грациозной импровизацией, на самом деле были искусными композициями...»

/Теперь — небольшой портрет другого пс/эта, не такого знаменитого, но довольно известного в прошлом веке. Речь идет о Жозефе Альбере Глатиньи, родившемся в Лиллебонне в Центральной Франции 21 мая 1839 года в 14 часов, когда Луна только что взошла:

«Самый типичный представитель богемы и каботинства, — пишет о нем А. Лионне, — однако талантливый поэт и страстный любовник музы... Одержимый демоном поэзии, он пишет драму и вступает в 17 лет в бродячую труппу... Это вечный кочевник... Он специализировался на стихах, для которых первый встречный давал ему рифму... Этот мечтатель-авантюрист, этот парадоксальный прохожий был обаятельным рифмоплетом».

Еще один краткий „портрет поэта, на этот раз — современного. Андре Берри родился после перехода Луны через меридиан в Бордо 1 августа 1902 года в полдень:

«Этот легкий и радостный поэт-трубадур был всем своим существом влюблен в классическую форму и возродил к жизни ле⁴⁰. Его баллады часто были исполнены буйного лиризма, дитя и любовь — вот его главные темы... Фантазер, богемный и многословный... Огромная эрудиция, неистощимое остроумие, постоянное воодушевление, великий дар изобретателя... Очаровательный поэт, он часто уступал искушению путешествовать: когда он порвал с университетом, ему случалось подолгу бродить пешком и, чтобы выжить, переменить много занятий во многих странах Европы, Африки и Азии» (Жан Руссело).

Среди писателей с «лунным» темпераментом мы находим и романиста Андре Жида «с изменчивым и разнообразным характером», родившегося, когда Луна прошла кульминацию, и поэта Поля-Жана Туле, «беспечного, как креол, но жившего как денди, не заботясь о том, чтобы походить на свои стихотворения», — он родился в момент восхода нашей ночной звезды, и многих других литераторов.

ПЛАНЕТА-«ХАМЕЛЕОН»

«Изменчивый и разнообразный характер» — в умышленной туманности этого выражения, относящегося к Андре Жиду, присутствует, кажется, нечто существенное. Темперамент Луны очень трудно определить. Он менее ясно выражен, менее «монолитен», чем три описанных выше темперамента. В языке, на котором мы говорим, похоже, не хватает слов для его определения. Присущ ли он некоему типу личности? Может быть, нашей методике недостает тонкости? Когда один писатель пишет о другом писателе, изобилие терминов, порой противоречащих друг другу, не позволяющих провести четкую грань между ними, затрудняет путь к синтезу. В этих джунглях слов часто теряются статистические категории. Но повторим еще раз: главная трудность лежит в самом «лунном» темпераменте, который слишком гибок, податлив и трудноуловим. В психологическом плане Луна — планета-«хамелеон».

Тем не менее метод исследования биографий через черты характера, снова использованный нами, позволил выделить психологический силуэт из тумана, в который он был погружен. Однако портрет, который мы публикуем ниже, должен рассматриваться с известной осмотрительностью, по крайней мере что касается детализации. Достаточно корректно можно определить лишь самую общую характеристику типа «лунного» темперамента.

Вот черты характера, которые часто бывают свойственны известным писателям, рожденным под Луной⁴¹ в момент ее восхода или кульминации:

«Приветливый, любезный, имеющий многочисленных друзей, болтливый, богемный, добрый, славный малый, обаятельный, сердечный, сплетник, из приличного общества, услужливый, снисходительный, льстивый, самодовольный, созерцатель, кокетливый, неряшливый, неаккуратный, беспорядочный, необузданный, преданный, рассеянный, печальный, болезненный, нежный, ласковый, добродушный, праздношатающийся, великодушный, щедрый, милый, джентльмен, подверженный изменчивым настроениям, непредусмотрительный, легкомысленный, терпимый, слабовольный, легко поддающийся воздействию, наивный, простодушный, непостоянный, модник, умеренный, склонный к воздержанности, светский, ротозей, зевака, небрежный, невнимательный, бродяга, беспечный, нерадивый, равнодушный, медлительный, апатичный, ленивый, поэтичный, ребячливый, принятый в обществе, мечтательный, сноб, готовый прийти на помощь, поверхностный, неглубокий, нестойкий, не обладающий упорством, застенчивый, веротерпимый, не догматик».

Разделив всех наших авторов по литературным жанрам, мы обнаружили, что опубликованный выше портрет присущ чаще романистам и поэтам, реже — эссеистам, критикам, историкам, философам. Правда, последние находятся на полдороге между учеными, которые анализируют, и писателями, у которых работает воображение, и у этой категории авторов нередко встречаются темпераменты Марса и Сатурна. Что касается драматургов, то они являются на свет преимущественно при восходе или кульминации Юпитера и, следовательно, разделяют с актерами возможность «унаследовать» черты, связанные с этой планетой.

БЕСЧИСЛЕННЫЕ ЛУНЫ

Луне свойственна большая гибкость характера, чем Марсу, Юпитеру и Сатурну, поэтому «лунный» темперамент можно достаточно легко обнаружить у представителей самых разных профессий, даже тех, которые вроде бы совершенно не соответствуют подобной индивидуальности. Например, в спорте, военном деле, в науке. Впрочем, наверное, надо напомнить, что при рождении представителей этих групп Луна находится на горизонте или на меридиане в «пустые» часы. Это логично: небрежность, добродушие, неровное и подверженное влияниям настроение, поведение, в котором одинаково проявляются мечтательность и общительность без какой бы то ни было дискриминации, свойственные «лунному» темпераменту, вовсе не соответствуют менталитету чемпиона или исследователя. Но лунный тип настолько гибок, настолько легко адаптируется, что его отпечаток часто можно встретить у многих атлетов и среди ученых. Приведем несколько примеров.

Жорж Карпантье был, наверное, самым знаменитым из французских боксеров. Его матч в Джерси-Сити 1921 года, в котором он боролся против американца Демпси за звание чемпиона мира в тяжелом весе, для многих остается «матчем века». Карпантье родился на севере Франции, в Льевене, 12 января 1894 года в 18 часов. Луна только что прошла кульминацию. Как написано в «Спортивном словаре», он «имел репутацию великого боксера и истинного джентльмена, одного из самых популярных французских чемпионов».

Р.Рейронне де Торрес из «Зеркала спорта» куда более красноречив: «В высшей степени элегантный, одетый с безупречным вкусом... он сохранил юношеские правильные черты;

его манеры были простыми и любезными, ум — живым и просветленным... Его победы, его качества человека из хорошего общества и его благовоспитанность привлекали на боксерские встречи «шикарную публику».

А вот другой его портрет, появившийся на страницах журнала «But-Club»: «Красивый парень, он очень сильно походил на «волшебного принца» из сказки с его чарующей улыбкой, элегантностью жестов, природной изысканностью, которая заставляла восхищаться спортсменом... Карпантье был артистом в полном смысле этого слова... Став богатым, он был склонен скорее разменивать свое имя, чем заставлять себя серьезно тренироваться... Он принимал многочисленные приглашения, председательствовал на спортивных праздниках, показывался в артистических гала-представлениях... (В Соединенных Штатах) он предпринял «железнодорожное» турне и принимал людей прямо в вагоне... Это путешествие наделало достаточно шума по всей Америке, и Карпантье, благодаря своей любезности и своей породистости, мгновенно стал весьма популярным... Но эта популярность немного уменьшилась из-за несчастной «истории с кастрюлями», в которой Карпантье оказался случайной жертвой собственного доброго сердца... Из любезности он позволил использовать свое имя производителям одной из марок предметов домашнего обихода».

Двое бельгийских чемпионов-велогонщи- ков родились: первый — на восходе Луны, второй — при прохождении ее через меридиан. Сначала займемся Яном Адриаенссен- сом, родившимся б июня 1932 года в 7 часов в Виллеброке близ Антверпена. «Это спокойный и не влипающий ни в какие истории гонщик... В глазах тех, кто ничего не знал о его спортивной карьере, он мог пройти незамеченным со своей красивой круглой головой, отлично посаженной на крепком теле... Он оставался такой же загадкой для своих собратьев, как и для тех, кто просто видел, как он анонимно движется в массе пелотона... Он почтительно относился к инструкциям, которые давал ему патрон... Казалось, его несправедливо задвигают в тень. Но он на это не жаловался».

Второй бельгийский велосипедист — Карел Каерс, чемпион мира в гонках по шоссе, родился 3 июня 1914 года в 21 час в Воссе- лааре, тоже поблизости от Антверпена. Судя по публикации в «Зеркале спорта», «у него была впечатляющая стать... Он одаривал нас широкой улыбкой, улыбкой юношеской, простодушной, доверчивой, улыбкой двадцатилетнего мальчишки, к которому жизнь еще не была жестокой... С высоты своего роста в 1 метр 84 сантиметра он простодушно улыбался и понемножку расставался со своей застенчивостью... Прежде всего в нем поражало его постоянно доброе настроение, он всегда был всем доволен, был вечным оптимистом, правда, не без оттенка некоторой беззаботности...»

Может быть, спорт мог бы стать поединком джентльменов, а вовсе не жестокой битвой, если бы чемпионы рождались после перехода Луны через горизонт или меридиан? Здесь есть одно невыполнимое условие: «марсианский» темперамент, свойственный типичным чемпионам, чрезвычайно далек от «лунного». Непостоянство спутника Земли может сыграть не одну дурную шутку со спортсменами. Карпантье, который забросил тренировки накануне чемпионата мира, был послан в чистый нокаут своим противником Баттлингом Сайки в 1924 году, и это был конец его карьеры. Велогонщик Адриаенссенс так и не стал по-настоящему знаменитым. Чт,о же касается Каерса, то после его удивительной победы на чемпионате мира он практически больше не сделал ничего заметного, несмотря на очевидную одаренность. Но самый прекрасный пример «лунного» темперамента мы приводили выше, когда рассказывали о чемпионе со слабым характером Армане Бланшонне, таком талантливом и таком ленивом. Он тоже появился на свет после восхода Луны. И его темперамент был весьма далек от «победительного» темперамента Эдди Меркса, неутомимого суперчемпиона. Но при рождении Меркса в кульминации находился Марс.

Ученые тоже не слишком часто рождаются во время перехода Луны через горизонт или меридиан. Это вполне понятно: «сатур- нианский» темперамент плохо уживается с «лунным». И тем не менее существуют уче- ные-«лунатики», их гораздо больше среди теоретиков, чем среди экспериментаторов. Эксперимент требует постоянства в работе, которое «лунный» темперамент не позволяет сохранить. Область, где он царствует, — вдохновение, открытия, идеи, обязанные своим появлением воображению, а забота о проверке истинности путем кропотливых вычислений — удел других, ученых с «са- турнианским» темпераментом.

Вот интересный портрет «вдохновенного» ученого, Анри Лебега, знаменитого математика, члена Академии наук. Анри Лебег родился 28 июня 1875 года в 7 часов в Бове на севере Франции, когда Луна находилась в кульминации на небесах.

Его биограф Арно Данжуа пишет: «Он был прекрасным супругом, великолепным отцом, общительным и приятным собеседником... Лебег обладал талантом в любой мелочи находить комическую сторону... Ирония Лебега не была ни язвительной, ни злобной. В ней не содержалось намеков на личности, но одним словом оказывалась обрисованной карикатура на общее или усредненное мнение. И никто при этом не чувствовал себя оскорбленным. Она не задевала ничьего самолюбия... У Лебега было сравнительно немного публикаций, если учесть их влияние на развитие математической науки. Он испытывал наслаждение от фантазирования, ему достаточно было набросать эскиз. Он отступал перед необходимостью мучительно, с тяжким трудом завершать свое произведение... У него был совершенно особый, единственный в своем роде способ читать произведения своих коллег. Бегло пробежав глазами статью, исходя из скудных данных, он мог воспроизвести работу автора и упрекал его в ошибках, от которых тот уберегся...»

Именно благодаря своей математической одаренности, своим исключительным интеллектуальным способностям, Лебег вошел в число известных людей науки, а вовсе не из- за особого упорства или скрупулезности в работе, которыми мог бы отличаться его характер.

«Лунный» и «сатурнианский» темпераменты плохо согласуются между собой. Это статистически доказывается биографическим исследованием чемпионов спорта. Для каждого из них, кто был наделен хоть одной чертой из «сатурнианского» списка¹, мы отметили, где в час его рождения находились и Сатурн и Луна. Например, об Андре Лероне говорили: «Он серьезный, он добросовестный, он, к сожалению, слишком замкнут, даже чересчур скромен». Все это — черты, свойственные «сатурнианскому» темпераменту. Вот мы и посмотрели, в каком секторе небесного свода в момент его рождения находился Сатурн, а где была в это время Луна.

Когда мы провели всю работу, касающуюся этих данных для всех чемпионов, у нас получилось две основанных на статистике кривых, одна из которых показывала положение Сатурна, другая — Луны. Наглядно это представлено на рис. 10, где они наложены одна на другую. «Оппозиционность» кривых просто ошеломляет: положения планет прямо противоположны. Мы, естественно, ожидали, что Сатурн станет часто появляться у горизонта или меридиана у тех чемпионов, кого спортивные хроникеры описывали как представителей «сатурнианского» темперамента. Но мы и понятия не имели о том, что у этих людей Луна на восходе или в кульминации окажется настолько редко. Сведения оказались поучительными: Луна и Сатурн «недружная пара».

Зато наблюдается некоторая общность в тенденциях между «лунным» и «юпитерианс- ким» темпераментами. Это следовало уже из исследования профессиональных групп, для которых Луна и Юпитер давали похожие результаты: у политиков и у журналистов. Луна, кажется, нередко появляется на горизонте или у меридиана при рождении будущих популярных актеров-комиков. Действительно, в некоторых описаниях «лунатиков» — таких, как, скажем, боксер Карпантье или математик Лебег, — мы находим сведения об их свойственной экстравертам веселости, близкой по характеру «юпитерианской». Но «лунатики» более любезны, более приятны в общении, более беззаботны, — чаще попадаются нам на пути. У них не обнаружишь ни жесткости по отношению к людям, ни авторитарности, ни стремления выделиться любой ценой. «Юпитерианцы», как нам представляется, — экстраверты, которые убеждают, «лунатики» — экстраверты, которые позволяют себя убедить.

ДИАГНОСТИКА ТЕМПЕРАМЕНТА

ЧЕТЫРЕ ПСИХОЛОГИЧЕСКИХ КОНТИНЕНТА

Люди живут вместе, общаются, разговаривают, обмениваются мыслями, нравятся друг другу или ненавидят. Но они живут в психологических мирах, расположенных порой на расстоянии многих световых лет один от другого. Таких миров, по меньшей мере, четыре, и они называются «Марс», «Юпитер», «Сатурн», «Луна». С точки зрения характеров, эти миры сосуществуют, но взаимопроникновения нет. Люди могут заниматься одним и тем же делом, блестяще в нем преуспевать, но их позиции по отношению к чему-то, их поведение, их образ мыслей и действий будут различны. Они могут уважать друг друга, но никогда по-настоящему не поймут, потому что личный жизненный опыт каждого непередаваем. Жан-Луи Барро, Жан Вилар, Марсель Ашар, Гюстав Надо... Теперь читатель поймет, чем мы руководствовались при отборе персонажей в соответствующей главе. Благодаря этим людям, существовавшим в ограниченном мире театра, перед нами предстали четыре психологических континента: Марс — через Барро, Сатурн — через Вилара, Юпитер — через Ашара, Луна — через Надо.

ПОПЫТКА ПЛАНЕТАРНОЙ ТИПОЛОГИИ

Таким образом, намечается планетарная типология. Ее конструкция еще не приобрела законченного вида. Наши исследования касались чемпионов, актеров, ученых, писателей. Остались нетронутыми другие группы: политики, военные, художники, — изучение представителей этих профессий уже началось. Теперь мы можем опубликовать список «ключевых слов» для каждого из темпераментов: «марсианского», «юпитерианского», «са- турнианского» и «лунного»; список этот предварительный, но отработано уже по два десятка «ключевых слов» для темперамента, связанного с каждой из этих планет. Этот список соответствует положению планеты, когда она при рождении человека находится сразу после перехода через горизонт или через меридиан. (Можно себе представить и другой список, который содержал бы противоположные черты, то есть те, которые являют собой как бы негатив того или иного темперамента; планеты в момент рождения интересующего нас человека при этом расположены вне областей, расположенных рядом с горизонтом или меридианом.)

ПРОБЛЕМА ЯЗЫКА